Ночь так тиха, что, когда я глушу «Бьюик», становится слышна свадьба. Надеваю очки ночного видения, беру лопату и ныряю в ночь. Стараюсь не отвлекаться на шум. У Чета и Роуз первый танец, поет Эрик Клэптон, друзья и родные хлопают молодым. Интересно, какую песню выбрали бы мы. Я спрашиваю у тебя, но ты не отвечаешь. Ты мертва.
Никогда в жизни не был я так одинок. Здесь, к северу от Нью-Йорка, гораздо холоднее, чем в городе. Последняя строчка песни тонет в аплодисментах. Жизнь продолжается. Втыкаю лопату в землю и наклоняюсь, чтобы отдышаться. Смотрю на тебя, замотанную в ковер, неподвижную и молчаливую. Дыхание восстанавливается, а на свадьбе включают диско восьмидесятых. Какой была бы наша свадьба? Полагаю, мы праздновали бы на Нантакете, потому что там у тебя семья. Я пригласил бы Итана и Блайт. И еще мистера Муни; тот, конечно, отказался бы, но позволил бы переименовать магазин в нашу честь. Я уверен. Черт, да заткнутся ли они уже наконец?! Мне хочется выть, а нельзя: я могу напугать тебя. Хотя нет, не могу. Ты мертва.
Они продолжают веселиться. Снова крики и аплодисменты, и томный Стиви Уандер. Меня накрывает, я бросаю лопату и сам падаю на землю, не в силах больше противостоять этой чертовой музыке, этому адскому веселью. Я почти ощущаю вкус водки у себя на губах, я неприглашенный гость. Немного успокаивает лишь то, что у Чета и Роуз скорее всего есть веб-сайт. Значит, я смогу найти их и посмотреть им в лицо. От этого становится немного легче, и я продолжаю копать. А для молодых уже поет Нил Янг. Нам с тобой он никогда не споет. Ты мертва.
Я поднимаю твое тело и разматываю ковер. Ты все еще прекрасна, и я кладу голову тебе на грудь и рассказываю про свадьбу. Я, скорее всего, умру в одиночестве, под равнодушной луной. А ты… ты уже на небесах. Мне приходится собрать все свое мужество, чтобы опустить тебя в холодную могилу. Чет и Роуз окружены друзьями и родными, а я один, поднимаю твое крохотное тело и «покою его на злачных пажитях»[22]. Не знаю, слышишь ли ты меня с неба за веселым свадебным шумом, но я опускаюсь на колени и читаю псалом Давида. Я выучил его специально для тебя. Ты мертва.
Теперь уже никогда не узнать, что стало бы с нами после свадьбы, которую мы так и не сыграли. И что станет после жизни. Я ложусь на спину и слушаю, как далекий шум медленно затихает и наконец угасает совсем. Надо мною стоят деревья, и я вижу их кроны, несмотря на мрак. Если кто-то и заслуживает вечной жизни и божественного света, так это ты.
Я укрываю тебя землей, камнями, ветвями и листьями. Покойся с миром. Возвращаюсь в машину и уезжаю прочь, оставляя Чета и Роуз и твое одинокое крохотное тело. Ночь темна. Мне не верится, что я смогу попасть домой, а когда наконец добираюсь до своей квартиры, то все равно не верю, что смогу обрести его. Дом. Любовь. Тебя. Все это похоронено в Форест-Лейк, «где-то, где я никогда не бывал, за пределами любого познания».
На следующий день я не открываю магазин. Просто не могу. Ты мертва.
51
В моем почтовом ящике не водится ничего интересного: лишь счета, реклама и извещения. Однако сегодня, через три месяца после твоего ухода, Почтовая служба Соединенных Штатов доставила мне первое в моей жизни приглашение на свадьбу. Конверт оказался настолько огромным, что даже не влез в почтовый ящик, и почтальону пришлось подниматься наверх и всовывать его в дверь. Великолепное приглашение: плотная бумага с тиснением и невозможно изящный золотой курсив. Кто бы мог подумать, что Итан и Блайт из аристократов? И ведь их роман – заслуга моя и Бек. Меня завораживает такой грандиозный триумф нашей шутки.
За эти три месяца без тебя многое произошло: Итан и Блайт обручились и пригласили меня на свадьбу в Остин, штат Техас. И многое не произошло: табличка «Требуется помощь» так и висит в витрине магазина.
Честно говоря, я потерялся во времени, в бесконечном, безнадежном вчера, и лишь приглашение выдернуло меня из болота. Оно вернуло мне перспективу. Я вновь чувствую тот же прилив сил, что ощущал, выходя от доктора Ники или входя в тебя. Появилось будущее. Из-за приглашения – адресованного мистеру Дж. Голдбергу со спутницей – мне пришлось открыть календарь в телефоне и отметить дату. И какое это счастье – пролистывать месяцы вперед, а не отсчитывать назад, выдумывая юбилеи, которые нам никогда не суждено отметить. Кому, как не тебе, с твоей любовью к новизне, знать, что нужно двигаться вперед. Жизнь – не книга Дэна Брауна. Ты мертва и уже не вернешься. Жизнь гораздо лучше, потому что мне наконец есть чего ждать. Свадьба! Теперь надо определиться, чего я хочу: мясо или рыбу. И я, честно говоря, разрываюсь. Впрочем, у меня есть на раздумья еще сорок один день, согласно правилам на вложенной в приглашение карточке для ответа.
Нынешнее лето больше напоминает осень. Посетителей мало. Звенит колокольчик. В магазин входит непримечательный покупатель в шортах и просит Кинга. Я показываю ему на стеллажи и вспоминаю, как увидел тебя там в первый раз и какие глупости потом творил. После твоего ухода я сделал в магазине большую перестановку, потому что все напоминало о тебе. Я искренне верил, что, передвинув полки, быстрее привыкну жить в мире, созданном собственными руками, в мире, в котором нельзя всем рассказать, откуда у тебя халаты из «Ритца». Воспоминания терзают меня до сих пор. Сердце болит. Я снова начал есть, но лишь затем, чтобы не падать в обмороки. Каждый шаг, каждый день доставлял мне мучения. Однако теперь все изменилось. Я вечно буду в долгу перед Почтовой службой Соединенных Штатов, Итаном и Блайт. Ничто так не оживляет настоящее, как приглашение в будущее.
Одинокий покупатель находит своего Кинга, платит и уходит, а я делаю в голове пометку, что надо купить костюм. Как чудесно иметь планы! Хочется разделить с кем-то радость, и я залезаю в любовное гнездышко Чета и Роуз в Интернете. С той холодной ночи они стали мне почти как родные. Думаю, я даже немного помешался на них. Хотя я не виноват – они будто специально выбрали такое время и место, чтобы заставить меня вновь поверить в любовь. Слайд-шоу с их медового месяца я смотрел, наверное, раз сто, если не больше. И неизменно представлял на их месте нас… Теперь мне стало легче. Я понял, что нам не суждено было стать такими, как они. Кто-то на этой земле находит любовь, женится и наслаждается медовым месяцем, кто-то лежит один с книгой на диване, кто-то читает вдвоем в кровати. Такова жизнь.
Наверное, я умру в одиночестве. Карен Минти умрет замужней – у «Короля Куинса» полно поклонников. Я не жалуюсь на судьбу и не жалею, что принял решение избавить тебя от жизненных страданий. Я отпустил тебя. И простил. Не твоя вина, что в той огромной сумке «Прада» и под безразмерными халатами, стянутыми у Пич, таились демоны. Ты была испорченной, а не ядовитой: те мужчины, которые вовремя успели унести от тебя ноги, теперь процветают. У Хешера свое телевизионное шоу, вполне сносное. А твой отец, судя по покупкам в онлайн-магазинах, вновь планирует стать отцом. Кому-то в этой жизни определенно везет.
Думаю, тебе было бы приятно узнать, что голос твой не затих. Я до сих пор храню «Книгу Бек» и даже напечатал и переплел твои рассказы. Но читаю их только я, а вот история твоей жизни стала известна миллионам. Только глухой не слышал про свихнувшегося психотерапевта, задушившего свою пациентку. Тебя так и не опубликовали в «Нью-йоркере», зато написали про тебя в криминальной рубрике «Нью-Йорк пост».
